Я плохо сплю и поэтому с восходом солнца, в 5—5:30, я уже на ногах. Надеваю старую одежду и ботинки на толстой подошве — позже пойду на свалку. На завтрак я пью свежемолотый эспрессо из местных сортов кофе. Обычно мне нужно три чашки, чтобы проснуться. Потом я поднимаюсь к себе в кабинет, проверяю электронную почту, звоню по делам.

Я живу в столице Камбоджи Пномпень. Мне тут нравится, хотя, конечно, моя теперешняя жизнь мало похожа на то время, когда я жил в Лос-Анджелесе и был президентом компании «Двадцатый век Фокс».


К тому моменту, когда я заканчиваю разбирать почту, уже просыпается весь дом. Я председатель Фонда «Дети Камбоджи» (CCF), и каждое утро я провожу на свалке — Фонд организовал там четыре приюта, в которых проживает в общей сложности 460 детей-сирот. Работают там местные жители. В каждом приюте 140 детей, и я всех их знаю по именам. Они для меня как родные — ведь многие из них попадают к нам совсем маленькими. Меня они называют «папа Скотт».


Я родился в Австралии, но в возрасте 34 лет решил переехать в Лос-Анджелес. Сам пробил себе дорогу наверх: начал свою карьеру в качестве распространителя листовок, а в итоге стал руководителем студии, на которой снимались голливудские блокбастеры «Храброе сердце», «Титаник» и «Звездные войны». У меня был красивый дом с бассейном, «Порше» — непременный атрибут хорошей жизни, — BMW M3, внедорожник, яхта, тусовки со звездами. Но 11 лет спустя я выдохся. Кинопроизводство — жесткий, безжалостный бизнес, и в какой-то момент я осознал, что он к тому же бесцельный.

В 2003-м году я собирался перейти в компанию Sony и взял пятинедельный отпуск, чтобы немного прийти в себя. Я поехал в Пномпень, подружился там с местным ресторатором. Он рассказал мне о муниципальной свалке, на которой живут и работают дети. Я решил посмотреть и был поражен — никогда ничего подобного не видел! 11 гектаров завалено мусором, повсюду роятся мухи... Из-за жары метан, который образуется при разложении мусора, загорается, и пожары длятся месяцами. Настоящий ад. Там жили 3 000 семей; сотни сирот копались в отбросах в поисках вещей, пригодных для продажи. Дети бегали босиком, закутавшись в несколько слоев тряпок, чтобы уберечься от огня. Многие зарабатывали на жизнь проституцией. Некоторые из них оказались на свалке, потому что родители не могли или просто не хотели их содержать.

Я понял: с этим надо что-то делать. Я вернулся в Лос-Анджелес, начал работать в Sony, но все мои мысли были заняты другим. В тот год я каждый месяц ездил на неделю в Камбоджу, чтобы создать на этой свалке благотворительную организацию. В 2004 г. я продал дом, машины и яхту и переехал в Пномпень. Сейчас от моего былого состояния почти ничего не осталось.

Главное событие дня — посещение «святая святых» нашего района в самой гуще свалки. Там располагается медицинский центр, где проходят лечение 1100 человек в месяц, и садик для детей от двух до шести лет, подвергшихся насилию или входящих в группу риска — тех, чьи родители страдают алкоголизмом или пытались продать детей.

К полудню я возвращаюсь домой на обед. Моя экономка Софи — она родом из Камбоджи — готовит щедрые порции супа и риса. Меня снова ждет электронная почта, потом встречи с целью сбора средств. Многие из местных жителей – отцы этих детей - ненавидят меня за то, что я делаю. Для них ребенок — источник заработка, и они недовольны тем, что мы отправляем детей учиться в школу. Меня не раз угрожали убить, а одной моей сотруднице, местной жительнице, как-то плеснули в лицо кислотой за то, что она у меня работает.

Днем я еду в центр, где мы проводим различные образовательные программы. В пять часов начинается раздача еды для детишек-«дикарей», как я их называю, — у них нет ни жилья, ни семьи, а в приютах им не хватило места, поэтому обитают они на свалке. Я помогаю раздавать питательные молочные напитки, лапшу, мясо и рыбу. Мы вместе смотрим какой-нибудь фильм, дети катаются с горок или играют на волейбольной площадке. Я превращаюсь в живой детский турник — дети карабкаются по мне со всех сторон, как обезьянки.

Потом я иду на вечерние кружки — народных танцев, музыки. Еще у нас есть кулинарное училище. Мы стараемся дать людям трудовые навыки, чтобы впоследствии они смогли устроиться на работу. Домой я возвращаюсь около половины девятого. Софи наверняка уже приготовила мне какой-нибудь восхитительный тайский ужин — может быть, курицу с карри, — а потом я буду смотреть какое-нибудь плохое кино — мне нравятся фильмы Стивена Сигала, они очень незатейливые. Не хочу думать, переживать. Парадоксально, что именно тот бизнес, который меня когда-то так утомил, дает мне теперь разрядку.

Мне бывает одиноко. В Голливуде я встречался с красивыми женщинами, потому что так было принято, но вот уже пять лет у меня никого нет. Я боюсь, что так теперь будет всегда. Когда меня спрашивают, ради чего я отказался от своей прежней жизни, я в ответ рассказываю, как осознал, что в этом мире я могу что-то изменить. Еще несколько писем и звонков, а в полночь я ложусь и пытаюсь заснуть. Теперь я по ночам ношу капу, чтобы не скрежетать зубами. Я многое держу в себе…

www.cambodianchildrensfund.org

Email: trustee@ccf-uk.org