Однажды Заместитель руководителя Администрации Президента Российской Федерации Владислав Юрьевич Сурков сидел в своем кремлевском кабинете и сочинял ответ Председателя Правительства Российской Федерации Владимира Владимировича Путина на предложение Президента Российской Федерации Дмитрия Анатольевича Медведева по поводу парламентских расследований. "Хрен вам, а не расследования!", - хмурил брови автор "Околоноля". Ему не нравилось размениваться на поденщину, но в таких случаях он вспоминал о Пастернаке, который тоже отвлекался на переводы ради хлеба насущного. Одновременно он думал, как в свою очередь инновационно, по-сколковски, смог бы отреагировать Дмитрий Анатольевич на ответ Владимира Владимировича - с тем, чтобы полемика укрепила союз проконсулов. На столе перед Владиславом Юрьевичем стояла шахматная доска, где выполненные из слоновой кости фигуры имели лица, схожие с действующими руководителями Администрации Президента и Правительства России. Часть фигурок была привезена Владиславу Юрьевичу президентом ФИДЕ Кирсаном Николаевичем Илюмжиновым прямо из Ливии, вторая часть - с Чукотки. У Владислава Юрьевича в игре было три белых ферзя. У черных ферзей вообще не было - только слон, жираф и зебра в форме пешек.

Внезапно дверь кабинета отворилась, и в нее вошел худощавый человек с автоматом в руках. На голове его была закрывавшая все лицо черная шерстяная шапка-чулок с прорезями для глаз и рта, которую англичане во времена Крымской войны середины XIX века окрестили "balaclava".

- Не понял, - оторопело посмотрел на посетителя Владислав Юрьевич, - Мы так не договаривались! Бортников, ты?

Человек подошел к столу и, театрально выдохнув, снял с головы маску. Им оказался отставной олигарх и депутат Государственной Думы, самопровозглашенный картофелевод Александр Евгеньевич Лебедев.

- Здорово, брателло! - радостно сказал Александр Евгеньевич, - Давненько не виделись. Спасибо, что согласился принять.

- Ну, знал бы... - поежился Владислав Юрьевич, - Со времен выборов в Сочи, поди не имел чести. Ты меня тогда последними словами обзывал. Вел себя деструктивно. Чуть стабильность в станицах не подорвал.

Оба подумали о Кущевской, но не подали виду. Александр Евгеньевич приложил руку к сердцу:

- Брателло, поверь! Состояние аффекта... Юношеский максимализм... Соперники, интриги, травля... Неутолимая жажда власти... Непонимание роли спорта в культуре... Больше не повторится. Буду мотыжить свой слободской участок, как Франсиск... Э-э-э... Как его... Забыл.

- Ассизский. У тебя же рядом с Ассизи вилла? Голосишь, как пономарь в обедню...

- Да уж забыл про Ассизи-то! Вот, весной избрался в райсовет в Кировской области, у Белых. Благослови!

- Что-то ты поздно за благословением - сентябрь на дворе, - отчеканил Владислав Юрьевич, - Ну ладно, с Богом! А это зачем? - он кивнул на автомат, - Куда органы смотрят... Фанат "Спартака"?

- Это?! - Александр Евгеньевич радостно потряс автоматом, - Да это же игрушка. В "Детском мире" у Евтушенкова вчера купил. Для сына. Болею я за "Челси", как все приличные люди. Шепни Роме при случае.

- Ты про "Детский мир" говори, говори, да не заговаривайся, - Владислав Юрьевич насторожился и посмотрел в потолок, - Короче, если по делу пришел - валяй. Небось, на "маски-шоу" жалуешься. Или в "Правое дело" захотел?

- Да нет, совсем другая опера! - Александр Евгеньевич положил на стол пластмассовый ствол и начал, как всегда, с энтузиазмом излагать, - Я, когда узнал, что Никите Михалкову дали в частный фонд за ввозимые DVD акцизы собирать, призадумался. Ну, думаю, хорошо. Никита Сергеевич - самый большой наш режиссер, типа гений, председатель Союза Правообладателей. Ему на жизнь не хватает. Но аз-то есмь - самый большой в стране картофелевод. Мы создали союз картофелеводов. Предлагаем, чтобы по одному проценту от стоимости ввозимой картошки из Израиля и Египта импортеры перечисляли нам. На поддержку отечественного сельского хозяйства. Можно меня, как Маргелова, сделать спецпредставителем? По картофельным клубням.

- А на ввозимый сахар из сахарного тростника - отечественным свекловодам, что ли? - съязвил Владислав Юрьевич, накладывая себе в чашку с кофе неровные коричневатые кубики.

- Можно! - ничтоже сумняшеся, кивнул Александр Евгеньевич, - Но это пусть они сами хлопочут. А насчет "Правого дела" ты это серьезно? Я-то со всей душой...

- Вот что, брателло, - Владислав Юрьевич встал из-за стола, подошел к Александру Евгеньевичу и, приподняв его, умелым движением, чуть заломив локоть, повел к выходу из кабинета, - У нас такие вопросы с кондачка не решаются. Зайди на недельке...  А пока поезжай к себе в тьмутараканский район и расскажи детишкам в школе про четыреста первый способ относительно честного отъема денег у населения. Типа купишь у венгров торгпредство за 20 лямов, а потом продашь Минрегиону за 120.

"Больше, чем Никите, мы им точно не дадим, - подумал архитектор суверенной демократии, - Тот хоть великий режиссер, и Самого смешит. А  ребята из Ростехнологий предлагают передать им таможню и акцизы. Надоели уже эти "околофорбсы".

- В "Правое дело" тебе пока не положено, - сказал он, выпроваживая посетителя из кабинета, - Пока грехи не замолил. Мотыжь. А там, глядишь, и твое время придет. Лет через десять. Просьбу твою тайную вступить во Фронт мы удовлетворили. С тебя, как говорится, причитается. И заканчивай свои бесконечные кляузы в правительство писать - столько бумаги извел, в стране скоро лесов не останется. Чириковой на тебя нет!

Владислав Юрьевич захлопнул дверь и вернулся к партии. В голове одновременно рождался сюжет очередной драмы и шла общественная дискуссия вокруг выступлений проконсулов. "А ведь мог бы и 4-5 дел сразу делать!" - мелькнула осторожная мысль.